Неточные совпадения
Склонившись над водою, машинально смотрел он на
последний розовый отблеск
заката, на ряд домов, темневших в сгущавшихся сумерках, на одно отдаленное окошко, где-то в мансарде, по левой набережной, блиставшее, точно в пламени, от
последнего солнечного луча, ударившего в него на мгновение, на темневшую воду канавы и, казалось, со вниманием всматривался в эту воду.
И вот раз закатывается солнце, и этот ребенок на паперти собора, вся облитая
последними лучами, стоит и смотрит на
закат с тихим задумчивым созерцанием в детской душе, удивленной душе, как будто перед какой-то загадкой, потому что и то, и другое, ведь как загадка — солнце, как мысль Божия, а собор, как мысль человеческая… не правда ли?
Ужели это то солнце, которое светит у нас? Я вспомнил косвенные, бледные лучи, потухающие на березах и соснах, остывшие с
последним лучом нивы, влажный пар засыпающих полей, бледный след
заката на небе, борьбу дремоты с дрожью в сумерки и мертвый сон в ночи усталого человека — и мне вдруг захотелось туда, в ту милую страну, где… похолоднее.
Накануне ее смерти, пред
закатом солнца, я к ней заходил; кажется, она меня узнала, и я в
последний раз пожал ее руку; как иссохла у ней рука!
Наконец, помогая друг другу, мы торопливо взобрались на гору из
последнего обрыва. Солнце начинало склоняться к
закату. Косые лучи мягко золотили зеленую мураву старого кладбища, играли на покосившихся крестах, переливались в уцелевших окнах часовни. Было тихо, веяло спокойствием и глубоким миром брошенного кладбища. Здесь уже мы не видели ни черепов, ни голеней, ни гробов. Зеленая свежая трава ровным, слегка склонявшимся к городу пологом любовно скрывала в своих объятиях ужас и безобразие смерти.
Солнце недавно еще село за гору. Город утонул в лилово-туманной тени, и только верхушки тополей на острове резко выделялись червонным золотом, разрисованные
последними лучами
заката. Мне казалось, что с тех пор, как я явился сюда, на старое кладбище, прошло не менее суток, что это было вчера.
Странная, жестокая улыбка сквозь слезы озарила ее лицо, как ярко пылающий луч на
закате сквозь
последнее падение усталого дождя.
Калерия (живо). Очень! Особенно
последние… Они менее реальны, в них меньше грубой плоти! Они полны той мягкой, теплой грустью, которая окутывает душу, как облако окутывает солнце в час
заката. Немногие умеют ценить их, но эти немногие горячо любят вас.
Подошва горы, плоские песчаные берега, монастырь и отмели окутались уже тенью; одна только река, отражавшая круглые облака, обагренные
последними вспышками
заката, вырезывалась в тени алой сверкающей полосою.
Через полчаса стало уже совсем темно. Вверху угасали еще в синем небе
последние отблески
заката, но в затененной ленской долине стояла тьма… Вдруг мой спутник издал легкий гортанный крик удивления и вскочил сзади на круп моей лошади.
Последние лучи
заката давно погасли, горы утонули в густом сумраке, река как будто притаилась между смутными берегами, и всплески наших весел одни нарушали очарованное молчание, отдаваясь чутким эхом заснувших ущелий…
В полдень 23 июня 1908 года наш небольшой отряд перебрался на пароход. Легко и отрадно стало на душе. Все городские недомогания сброшены, беганье по канцелярии кончено. Завтра в путь. В сумерки мои спутники отправились в город в
последний раз навестить своих знакомых, а я с друзьями, пришедшими проводить меня, остался на пароходе. Мы сели на палубе и стали любоваться вечерним
закатом, зарево которого отражалось на обширной водной поверхности при слиянии Амура с Уссури.
— Няня, милая! Спасибо! Старуха смотрела ей вслед, заслоняя рукой глаза от
последних лучей
заката.
Солнце зашло, и серая паутинка легла на тихую землю и тихое небо. Серая паутина легла на лицо, меркнут на нем
последние отблески
заката, и мертвеет оно. Приди ко мне! отчего ты не приходишь? Солнце зашло, и темнеют поля. Так одиноко, и так больно одинокому сердцу. Так одиноко, так больно. Приди. Солнце зашло. Темнеют поля. Приди же, приди!
Довершили
последний стог. Мужики связывали веревки, курили. Дедка Степан очесывал граблями серо-зеленый стог. Старик был бледнее обычного и больше горбился. Глаза скорбно превозмогали усталость, но все-таки, щурясь, радостно светились, глядя, как
закат нежно-золотым сиянием возвещал прочное вёдро.
Он пришел в
последний раз отдежурить на своем стуле и насладиться на нем
закатом своей службы при первом человеке в империи с тем, чтобы он напутствовал его покровительским взглядом на новое служение.